И все-таки это была королевская свадьба, на которой попытались – как могли, возродить былое великолепие. Даже если пришлось делать скамеечки, на которых жениху и невесте предстояло в церкви преклонить колени, из ящиков из-под апельсинов, их просто прикрыли розовым атласом...
Платье невесты поручили Норману Хартнеллу, который был официальном кутюрье королевской семьи с 1938 года. Впервые его пригласили в Букингемский дворец в преддверии коронации Георга VI, тогда Хартнеллу предстояло создать наряды для фрейлин королевы. Говорят, что сам король Георг показал ему залу с портретами кисти Франца Винтерхальтера – художника, прославившегося в середине XIX века великолепными женскими портретами. Красавицы в роскошных платьях с пышными юбками по тогдашней моде стали для Хартнелла источником вдохновения – впрочем, он и позже черпал его в работах художников прошлого, от Ватто до Ренуара.
И когда в 1947 году принцесса Елизавета начала готовиться к свадьбе, Хартнелл снова обратился к живописи. В своей автобиографии он писал: «Я обходил лондонские музеи, вдохновляясь классической живописью, и, к счастью, нашел то, что нужно – девушка с картины Боттичелли в струящемся вдоль тела шелке цвета слоновой кости, усыпанном цветами жасмина, аспарагусом, и крошечными бутонами белых роз. Я подумал, что всю это флору на современном платье можно воссоздать с помощью хрустальных бусин и жемчуга» (речь идет о платье Флоры на картине «Весна»).
В тяжелое послевоенное время не так легко было создать роскошное платье, пусть даже речь шла о принцессе. Елизавете выделили дополнительные сто карточек на одежду, поскольку в ходу все еще была карточная система – что ж, будущая королева, прежде всего, гражданка своей страны! Кроме того, для платья понадобилось более десяти тысяч жемчужин, а в Англии невозможно было найти столько жемчуга, так что его пришлось заказывать в США. Шелк заказали в Шотландии, и тут возникли слухи, что он из «вражеских шелковичных червей», то ли японских, то ли итальянских. Разразился довольно громкий скандал. К счастью, оказалось, что шелкопряды были китайскими... Возможно, тогда Хартнеллу пришлось пожалеть, что он не воспользовался, как предлагала бабушка Елизаветы, королева-мать Мария Текская, английским атласом. Но тот был слишком плотным и блестящим, а кутюрье видел будущее платье более нежным. Таким оно и получилось.
«Богато расшитое белое атласное платье переливалось при каждом движении. По ткани были разбросаны букеты из флердоранжа, жасмина и Белой розы Йорков. Они искусно соединялись с колосьями пшеницы, символом плодородия. Вышивка была из жемчуга и стразов». От плеч спускался почти четырехметровый шлейф из шелкового тюля, тоже покрытый вышивкой. Наряд невесты дополняла длинная вуаль и атласные босоножки на относительно высоких каблучках, застегивавшиеся серебряными пряжками, украшенными жемчугом.
Два месяца работы, двадцать пять швей, десять вышивальщиц... Платье шили в обстановке, что называется, величайшей секретности. Все сотрудники Хартнелла дали подписку о неразглашении информации, а окна в ателье закрасили белой краской, да еще завесили плотным муслином. Ведь платье никто не должен был видеть до церемонии! Естественно, все умирали от любопытства, и журналисты пытались добиться своего путем подкупа – не самого кутюрье, конечно, он бы никогда на это не пошел, а его сотрудников. Однако, к счастью, это никому не удалось. Все, что увидел один из репортеров, это как из ателье за день до свадьбы выносили огромную коробку – ее отправляли во дворец.
Платья восьми подружек невесты тоже были хороши – правда, не за счет ткани, а за счет кроя и отделки. Эти наряды – прекрасный пример того, как за счет мастерства можно из скромных материалов создать нечто по-настоящему волшебное.
Юные леди, среди которых, в частности, была сестра Елизаветы, принцесса Маргарет Роуз, и их кузина, Александра Кентская использовали все свои карточки на одежду, чтобы достойно выглядеть. Их платья тоже шили в ателье Хартнелла, но, конечно, они были намного скромней. Для них использовали белый тюль, который отпускался без карточек; казалось бы, это достаточно скучно и просто, зато его вышили крошечными звездочками. Плотно облегавшие тело корсажи украсили мелкими складочками, плечи окутывал тот же тюль, отделанный по краям вышитыми белым бисером цветами, а у вырезов прикрепили большие атласные банты. Волосы украшали небольшие венки, сделанные из белых атласных лилий и розоватых «звездчатых» цветов камнеломки, дополненных отделкой из серебряного ламе. Словом, подружки невесты достойно подчеркивали ее собственную красоту и красоту наряда.
В день свадьбы принцесса Елизавета произвела фурор – платье, при всей красоте отделки, были довольно строгим по покрою, и очень подходило той, которой предстояло в будущем (как показало время, недолгом) занять трон. А при каждом движении невесты блестки на платье переливались, так что она буквально мерцала...
Прошли годы. Свадебное платье Ее Величества несколько раз выставлялось в музеях. Увы, время не щадит ничего и никого, и наряды, пусть даже королевские, не исключение. Под тяжестью вышивки ткань на юбке начала вытягиваться, юбка и рукава начали отрываться от корсажа, сама ткань истончилась... Специалистам пришлось немало потрудиться, чтобы сохранить платью достойный вид.
Но если подумать, все это не так и важно. В конце концов, его создавали не как музейный экспонат, а как наряд для счастливой невесты!