На самом деле не хотел. Среда, генетика, предопределенность... Пожалуй, что называется, с пеленок, пребывая в атмосфере высокой классической музыки, я был органично в нее погружен. Не я один «пошел» в музыку – моя сестра (Нина Коган – Ред.) стала пианисткой, мой сын (Дмитрий Коган – Ред.) стал скрипачом... В советское время семейные династии – педагогов, сталеваров, ученых – были распространенным явлением, они традиционно приветствовались. Еще была хорошая традиция – люди общались друг с другом, встречались, ходили друг к другу в гости, и неважно было, что там накрыто на столе. Я бы даже сказал, была мощь общения! Вообще девизом времени было: «Возьмемся за руки друзья!». Сейчас мы, на мой взгляд, живем очень обедненной жизнью – все бегают, как волки в поисках пропитания, а волк, как известно, одиночка. Разобщенность, разрозненность – одна из примет сегодняшнего времени. Жизнь убыстрилась невероятно, вместо живого общения – электронное: в интернете и знакомятся, и дружат, и женятся.
Увы, мир меняется к худшему, аксиома – чем больше цивилизации, тем меньше культуры. Другие приметы времени – деньги во главе угла и засилье непрофессионализма – в силу специфики профессии вас не особо коснулись?
Ну как же, профессия наша требует громадного умения и опыта, профессионалов и в нашей области становится все меньше и меньше, все больше наших заняты коммерческими думами. Я убежден: погоня за материальными благами убивает духовные аспекты. Все выливается в потребление, а оно неуемно. Ничего из ничего возникнуть не может, а удержаться тем более. Нужны постоянные усилия и работа. С обучением, кстати, больной вопрос... Я, будучи студентом первого курса, не удивлялся, регулярно раскланиваясь в коридорах с Шостаковичем, Хачатуряном, другими великими музыкантами. Тогда была концентрация великих людей, это было привычно, и это было замечательно.
Кого сейчас встречает в коридорах консерваторский студент?
Это хороший вопрос (Смеется...).
Вижу, вы не в горних высотах пребываете...
Абсолютно! С одной стороны вижу все происходящее, с другой, стараюсь как-то заградиться в собственном мире, чтобы максимально донести те традиции... Сохранить их без ущерба сложно, но необходимо. Хочется как можно дольше протянуть эту ниточку, чтобы конец ее зацепился куда-то дальше. На мне лежит огромный груз ответственности – ведь я являюсь, условно говоря, последним поколением, которое получило лучшую в мире исполнительскую школу. Россия своей культурой проросла во всем мире, культура ее – величайший мировой пласт, но сейчас для культуры настали тяжелые времена.
Да почему все время надо выбирать? В то старое время никому неохота возвращаться, и мне первому. Обратно в стойло – ни за что, ни в коем случае! Но. В тоталитарные времена государство пропагандировало классическое музыкальное искусство – шли постоянные радиотрансляции великих произведений в замечательном исполнении, телевизионные трансляции... Вследствие чего простые люди разбирались в классическом искусстве, писали благодарственные письма и лихо разгадывали кроссворды на тему культуры. Радиоточка «Маяк» – это было и духовное воспитание, и отдохновение, и подпитка. Кто говорит, что все должно упираться только в классическую музыку? Вовсе я не строгий поборник классики, однако во всех жанрах необходимы уровень и качество. Советская эстрада была замечательная, профессиональная, образованная, а сейчас это помойка. Попса – это что-то грязное духовно. Сейчас у нас огромное количество радиостанций, но львиная доля их передает чудовищную попсу. Лекарство, на мой взгляд, есть: если бы обладал такими возможностями, запустил бы с помощью СМИ пропагандистскую машину на всю страну. Народ наш в силу тоталитарного прошлого все-таки еще достаточно внушаем, и при определенно направленной пропаганде можно было бы исправить положение. Сдвинуться с ужасной точки необходимо, это сродни национальной безопасности.
Российская публика изменилась за последние 20-30 лет?
Конечно, изменилась. Когда я начинал свою карьеру, существовала широкая прослойка интеллигенции, регулярно посещавшая концерты, запасавшаяся абонементами. Когда открылся железный занавес, огромное число любителей классической музыки покинуло страну, плюс естественный процесс – многие ушли из жизни. Одно время был явный провал, мы его очень ощущали. В последнее время на концертах стала появляться молодежь, что меня очень радует. Мне кажется, это показатель определенного выздоровления общества.
Вы много работаете на Западе, люди там в общении, в работе другие?
Люди другие, потому что общество другое. В нас еще очень крепко сидит совковость во всем – в отношении к работе, к обязанностям, к честному слову. В западном обществе генетически передается, что работа – это святое, контрактное или иное обязательство, у нас же ничего подобного нет. Видимо, очень сложно интегрироваться в мировое сообщество в столь короткие строки – исторически они малы, миг практически. Хочется верить, что Россия уж слишком велика, чтобы пропасть. То, что пережила Россия в ХХ веке, не пережила бы ни одна другая страна, она бы просто самоуничтожилась.
Можете считать меня ретроградом, я абсолютно не воспринимаю те эскапады, которые сегодня происходят на ведущих оперных сценах, в Большом и Мариинском театрах. Хотите оригинальничать, самоутверждаться – ради Бога, но не в академических театрах! В экспериментальном где-нибудь, на районе – да на здоровье, можете делать все, что вам угодно. Если на великой академической сцене ставится великое произведение двух великих авторов – Пушкина и Чайковского, и вмешивается третий, интерпретатор, который уничтожает первых двух – это безобразие. Если хотите представлять «Евгения Онегина» на первой сцене страны, дух не должен быть поруган. Интерпретация должна быть максимально приближена к автору, а режиссер должен понимать, что он лишь авторский проводник. Навязать свое, поломать все, чтобы выставить самого себя – по сути преступно. Уверен, есть множество постановщиков, способных талантливо воплотить классическое произведение, не поругав и не уничтожив его при этом.
А вам не кажется, что обществу нравится подобное выдрючивание – «Золотой петушок» как современный политический памфлет?
Обществу ничего это не нравится, общество просто потеряло критерии. Должна быть общественная совесть, не допускающая подобного. Сейчас пиар решает все. Если показать картинку с кошкой и из каждого утюга кричать, что это собака – люди поверят.
Сложно однозначно сказать. Реалии дирижерской профессии в жизни совсем иные. Я ревностно и болезненно отношусь ко всем атрибутам, связанным с профессией дирижера. «Репетицию оркестра» Феллини тоже нельзя считать учебником по взаимоотношению оркестра и его руководителя... Что касается характера главного героя – это лидерство, авторитарность, властность, без которых в определенный момент не обойтись. Руководство людьми подразумевает организационный момент, когда без воли и цельности натуры лидера все станет расползаться и в середине, и по краям. Профессия для героя Лунгина является первым и главным в жизни, поэтому неизбежно возникают проблемы с близкими.
Вы – такой?
Моя профессия, мой путь в искусстве – первостепенны и превыше всего. Не могу сказать, что я киноман, в сегодняшнем кино, как и в других областях, много шелухи, и так жалко времени – минус два часа из жизни, которые невосполнимы. Я, скорее, читатель – очень люблю жанр мемуаров, недавно с большим удовольствием перечитал воспоминания князя Юсупова – какая была удивительная Россия...
Дирижер – профессия редкая, штучная, и совсем уж мало женщин-дирижеров. Почему?
Был бы в Америке – не стал бы отвечать на этот вопрос. Да простят меня феминистки – все же есть на свете малое количество действительно не женских профессий, таких как танкист, пилот истребителя или дирижер.