На телеканале «Dомашний» часто идет фильм «Любка» по одноименному рассказу Дины Рубиной. В главной роли актриса с даром глубокого психологизма Елена Лядова.
Видео по теме
Судьба сталкивает двух девочек в самом начале их жизней. Семилетняя Любка, растущая среди уличных воров, отвлекает внимание богатой семьи на вокзале, а в этот момент у них крадут чемодан. Прошли годы, и они вновь встречаются в далеком уральском городке... Любка выросла в среде уличных воров. У нее никогда не было ни друзей, ни близких людей. Только однажды она испытала нечто, похожее на взаимопонимание, когда впервые увидела свою сверстницу Иру в окружении любящих родителей. Но жизнь, полная непредсказуемости, развела девочек. Прошли годы. Ирина с дипломом врача попала по распределению в уральский городок. Она ищет няню для своей дочки. Но в маленьком городке, живут в основном вольнонаемные и бывшие заключенные. Здесь же живет и отсидевшая срок Любка. Ирина принимает твердое решение – именно Люба будет воспитательницей ее Сонечки...
Совместная работа требует такой степени близости между людьми, которая далеко не сразу и не всем дается. Долгим ли был путь к совместному проекту?
Мы никогда не работали «совместно». Кроме того, что совместная работа даже в одном виде искусства – вещь чрезвычайно редкая (успешных соавторов можно пересчитать по пальцам), нельзя забывать, что мы с Борисом работаем в разных видах творчества. Это – разные материалы, разный взгляд на предметы и образы, и разное «нутро» художника. Те немногие мои книги, где встречаются рисунки Бориса или репродукции его картин, это вовсе не «совместные проекты». Скорее, это реакция Бориса на какие-то мои уже написанные тексты. Кроме всего, он как художник настолько самодостаточен, что в творчестве вполне может обходиться без подпорок в виде моих идей или текстов. Это я, наоборот, ищу у него какие-то параллели со мной. Так, лет семь назад у нас вышла книга «Холодная весна в Провансе», в которой есть 16 работ Бориса – масло, акварели, гуашь… Но случилось это «слияние» потому, что я решила собрать под одной обложкой творческий результат наших совместных путешествий. Так и книга «Окна» получилась. Я писала новеллы, где в каждой решила поместить по окну, и нечаянно обнаружила, что в картинах Бориса тоже множество окон. Тут меня и «клюнуло» в темечко. И, кажется, клюнуло вполне продуктивно.
Было, само собой, нелегко. И срывы были, и отчаяние, и эйфория – все своим чередом. Сейчас так много написано об эмиграции и о стрессе, который она с собой несет – даже самая благополучная эмиграция. А у нас она была очень сложной: писатель и художник в стране иного языка и иных традиций, да крошечная дочь, да подросток-сын… И ничего в карманах: все, что было нажито, мы оставили в России. Я много раз писала об этом. Иногда даже не верится, что это происходило с нами. И тут речь не о том, чтобы «прощать друг другу» – у нас как-то с самого начала семейной жизни не стоял вопрос о чьей-то вине в самых разных ситуациях… Просто, мы сразу почувствовали, что только прижавшись друг к другу, сможем выстоять.
Есть мнение, что многие браки в эмиграции разваливаются, а те супруги, кто избежал этого, остаются вместе навсегда. Вы согласны?
Знаете, я так много чего видала за эти более чем 20 лет, что начисто отметаю все, что «принято считать». Человеческая судьба, характер и жизненные установки так индивидуальны. Любовь, брак, верность, отчаяние, предательство – все эти чувства и качества встречаются в таких, подчас, странных ситуациях и случаях, что нет никаких законов. И, наверно, было бы странно, если б были. Знавала я и браки, которые выстояли в период страшных трудностей, но распались при полном благополучии. Знавала и те, что распались сразу по приезде, а потом, спустя пятнадцать лет, вдруг вновь нашли друг друга… Жизнь, слава богу, неисчерпаема. И человек неисчерпаем тоже.
Не знаю. Брак очень сложный организм. Считается, что в этом могут помочь какие-нибудь семейные психологи. И я бы даже в это поверила, если б не бывала свидетелем распада браков у этих самых психологов. Давайте, наконец, посчитаем брак великой тайной за семью печатями, и не станем искать в нем залогов и предлогов. Просто будем любоваться удачными парами и сокрушаться при сломах и распаде.
Вы с мужем оба творческие личности с разной степенью известности и, вероятно, доходом. Нет между вами зависти, соперничества, конкуренции друг с другом?
Вот уж эта тема в семье совсем необсуждаема. Просто у нас были в жизни периоды, когда я зарабатывала гроши в местной газетенке, а картины Бориса отлично продавались (он в то время сотрудничал с известной чикагской галереей). А бывало, что я вообще не работала, а у него вдруг какой-нибудь коллекционер покупал картин столько, что хватало на полгода жизни семье. Бывало и по-другому. Я ведь с издательством ЭКСМО, которое со мной честно и благородно рассчитывается, сотрудничаю только последние 8 лет. А до того на жизнь зарабатывала тем, что ездила и выступала по разным странам. Вы случайно не приняли меня за миллионера?
Как устроен ваш быт? Сами ведете дом или у вас есть помощница?
Помощница есть, приходит раз в неделю, очень симпатичный человек. Но я и убираю, и готовлю, делаю все, что положено делать жене и матери семейства. Я вообще семижильная, и по характеру люблю порядок, устойчивый и надежный быт, люблю свои многолетние привычки, раздражаюсь, когда чашку ставят не на то место, или кто-нибудь садится на мой стул… совсем как тот мишка из сказки…
Для вас быт – это проблема?
Это дом, привычки, семейный уклад. Я чрезвычайно консервативна в вопросах семьи – это фамильное. Но если вы имеете в виду – могу ли я, вместо того, чтобы обед приготовить, купить и сварить пельмени и сочту ли это вселенской катастрофой? Могу и не сочту.
Видите ли, писателю довольно трудно (если не глупо), начинать вспоминать и формулировать какие-то свои установки сорокалетней давности. Мы, писучий народ, все мысли и установки выдаем, что называется, в реальном времени написания очередной вещи. Можно просто почитать мои ранние рассказы и повести, чтобы понять, что я тогда думала и чувствовала. И странно было бы, если б человек не менялся в течение жизни. Вспоминать, что я когда-то думала о чем-то… мне сейчас совсем неинтересно. Была молода, глупа, думала кардинально и решительно, устанавливала свои законы и для себя, и для семьи… Причем, учтите, что нынешняя семья – вторая по счету. О первой я никогда не пишу.
Ваша совместная книжка как-то изменила представление друг о друге? Вы же столько лет вместе, что, кажется, уже все друг о друге знаете. Или не все?
С одной стороны – знаем все, и даже больше. С другой стороны… Понимаете, вот у Бориса мастерская на втором этаже. Я туда очень редко поднимаюсь – и сама не люблю, когда мне мешают во время работы, и лезть в «кухню» собственного мужа тоже стараюсь пореже. Но иногда он сам зовет меня – посмотреть новые картины. Я поднимаюсь и вижу… вижу картины совсем другого человека, нового для меня, всегда нового. Мы на днях праздновали в узком семейном кругу день его рождения (он не любит широких застолий, тостов, шумных поздравлений). Пришли только дети и еще одна гостья из Москвы. И выпивая за его здоровье, я сказала приблизительно следующее: «Мне в жизни встречались самые разные мужчины. Многие из них – яркие, талантливые и остроумнейшие люди. Но всю жизнь интереснее всего мне было с собственным мужем».