Виктория Борисовна, правда ли, что подростковая преступность у нас в стране не только растет, но и ужесточается?
Что растет – это верно, но что становится более жестокой, я бы не сказала. Больше всего в практике встречаются случаи наркомании, мелких бытовых краж и последствий зависимости от игр в интернете. Это когда крыша поехала, перепутал виртуальность и реальность – батюшки, я его и на самом деле пришиб! Я бы назвала нынешнюю подростковую преступность не жестокой, а осовремененной.
Какими превентивными мерами располагает общество? Кто-то работает с трудными подростками?
Очень модными в последние два года стали комиссии по делам несовершеннолетних. Что они оказывают реальную помощь – не скажу, в чем их функция – тоже сказать не могу. Есть инспекция по делам несовершеннолетних, которая контролирует, может ли быть подросток привлечен к ответственности по возрасту. Что еще? Опека, которой все по барабану, абсолютно непонятная организация. Никаких других социальных служб у нас, увы, для подростков нет.
А школьные психологи – есть от них польза?
Какая-то, вероятно, есть – в легких случаях. Для меня существует понятие психиатр: врач видит целую картину, может ее купировать и не дать ей развиться. А разговор с психологом... Я знаю случаи, когда люди вместо психиатра обращались к психологу и заканчивалось это очень печально. Школы для детей с девиантным поведением (не соответствует принятым моральным и правовым нормам – Ред.) – вот что нужно. Их у нас очень мало, но они действительно хорошие, в них работают прекрасные специалисты, там иная нагрузка... И, конечно, в рамках всей страны необходим орган, который занимался бы трудными детьми.
Почему идея появления ювенальной юстиции в России вызвала такое неприятие?
Основной негатив исходит от церкви, которая считает невозможным вмешательство в дела семьи, и, соответственно, ювенальную юстицию – угрозой семье как первооснове всего. С моей точки зрения, идет подмена понятий. Почему обязательно ювенальная юстиция – это страшные тетки из опеки, проверяющие содержание твоего холодильника и количество спальных комплектов белья? Понятие «права ребенка» – это другое. Мне все равно, как это будет называться – ювенальной юстицией или нет, но что меня безмерно раздражает, и что является одной из основных проблем нашего общества – это отсутствие судей по делам несовершеннолетних. Приходишь в суд и видишь список из 50 дел, назначенных на сегодня: признание договора о купле-продаже недействительным, раздел имущества, страховая выплата... и определение места жительства ребенка. И ты понимаешь, что это невозможно: судья, который только что поделил гараж и установил право собственности, переходит к следующему делу: «Так, мальчик, теперь ты». Не нужно отдельных судов – почему не выделить конкретного человека, узкого специалиста по этому вопросу, который с юридической и психологической точек зрения готов будет объективно разобраться?..
Слышала, наши доблестные депутаты предлагали ввести уголовную ответственность аж с 12 лет?
А то и с 10. Я категорически против, потому что бывает так, что и 14-летние, кого касается уголовная ответственность, по разуму ребенок-ребенком, мозги трехлетнего. Принимая решение, все надо учитывать – от физиологии до умственного развития. Я считаю, нельзя снижать возраст, подлежащий уголовной ответственности. И 14 лет недостаточны для этого. Я бы наоборот подняла возрастной ценз до 16 лет.
Вы третий сезон в качестве судьи ведете программу «По делам несовершеннолетних». И подобных судебных шоу в телеэфире – с десяток. Как думаете, почему эта тема столь востребована?
Я не согласна, что нашу программу можно назвать «подобной», и отражающей те же цели и задачи, что и остальные судебные шоу. В них как все происходит? Встать, суд идет, приговорен к тому-то за то-то. Все очень точно по закону, никто никакого моралите не выводит. У нас немножечко другое, у нас главное – диалог между взрослым и ребенком, диалог между судьей и ребенком, диалог между матерью и ребенком... А почему востребована судебная тематика на телеэкране? Быть может, потому, что общество начинает осознавать свою юридическую безграмотность, быть может, потому, что судебные заседания смотрятся как мини-детективы...
...или потому, что в реальной судебной практике все происходит совсем не так, телевидение сильно подслащает пилюлю?
В жизни так, конечно, не судят. На экране все происходит так, как должно бы было быть в идеале. Зритель, видя благостную картинку в своем телевизоре, думает: «О, не так все плохо, оказывается». А попадая в суд реальный, получает, как минимум, эмоциональный шок от безобразия, которое творится в наших судах...
Частично – да, те, которые когда-то уже были рассмотрены, но мы ни в коем случае не повторяем решений тех судов – выносим свои. Ищем в каждом деле причину, первооснову: что маленького человека побудило, как все начиналось, что же там сработало? В передаче я выступаю в роли судьи, но по своей специализации – и по своей натуре – я адвокат. Напоследок говорю ребенку какое-то напутствие, отнюдь не прописанное в сценарии, говорю то, до чего додумалась к концу заседания, что мне сейчас, в данный момент, захотелось ему сказать.
Вы выбрали специализацию «адвокат» уже учась на юридическом факультете?
Класса с третьего – и в пятом, и в восьмом – я хотела быть следователем, и обязательно с пистолетом. Вы же помните этот замечательный сериал – «Следствие ведут знатоки» (причем, равнялась я в той тройке не на эксперта Зину Кибрит, а на следователей Знаменского и Томина). Никакие аргументы вроде того, что следователь – это мужская профессия, на меня не действовали. Но к третьему-четвертому курсу учебы в университете, после практики в прокуратуре и суде, пришло осознание, что следователь – это не совсем то.
Но и профессия адвоката скорее, мужская, требующая силы воли и...
Воли, силы, неслабого характера, деловой упертости – ты понимаешь даже когда не прав, что ты прав. Профессиональный мозг первичен – неважно, что у тебя там внутри на душе. Было так: ночью мне сообщили, что умерла мама, а на следующий день у меня назначен тяжелейший процесс, и я понимаю, что не пойти не могу, просто не могу. За мной стоят люди, я не могу с ними так поступить. Есть долг, есть обязательства, которые лично я для себя не могу чем-то перекрыть. В таких случаях собираешь волю в кулак и идешь. И я собрала и пошла. Наверное, коллеги со мной не согласятся, но я считаю, что адвокатом надо родиться, а не приобрести профессию. Очень много встречаю таких, которых не хочется называть коллегами... За моей спиной – люди, их человеческая боль для меня, а ко мне с радостью не приходят, не треп для красного словца. В первые годы работы просто жила каждым делом, каждое пропускала через сердце, подзащитный звонил мне в 154 раз уточнить какую-нибудь мелочь... Сейчас я научилась не сгорать дотла каждый раз, но человеческая ценность остается для меня превыше всего. С любым человеком, с которым начинаю работать, я вхожу не только в формальные отношения. Раз ко мне пришли с бедой или проблемой – я должна помочь. Если считаю себя специалистом и порядочным человеком.
Думается, для вас очень важно самоуважение.
Для меня все важно через «само» – самоуважение, самоконтроль, самообладание, самоотдача.
P.S. Выпуски программы «По делам несовершеннолетних» смотрите на сайте «Домашний».