Именно для достижения оргазма, т.е. речь идет об узко-сексуальной сфере человеческого поведения (что очевидно уже из первой части фамилии злополучного писателя). И не надо читать всякую чушь типа «Википедии» по поводу «психологического мазохизма», эдак мы все в клинику к господину Крафт-Эбингу загреметь можем…
Почему я остановился на слове «мазохизм» так подробно? Чтобы показать, что бытовое сознание часто замусоливает смысл некоторых терминов, делая их пригодными разве что для анекдотов. Вдруг у кого-то из читателей возникнет искушение поставить знак равенства между «любовной зависимостью» и «любовью»? Тогда он может смело кликать по крестику вверху страницы… Я же тут с вами не «шутки шутить» собираюсь, а чинно-мирно изложить суть одного из самых парадоксальных механизмов человеческой психики.
Итак, начнем с того глубокого (но пока еще тайного для читателя) смысла, который кроется уже в самом названии статьи. По-научному это называется «преобладание мотивации избегания над мотивацией достижения». Иными словами, суть любовной зависимости состоит в том, что человек стремится скорее избежать страданий (не получить кнутом по одному месту), чем испытать радость (вкусить сладкого медового пряника).
Впрочем, если говорить совсем уж серьезно, подобные «мотивационные искажения» характерны для любых видов зависимостей. Тот же алкоголик, в отличие от здорового человека, вливает в себя «градусы» не для того, чтобы испытать эйфорию, а для того, чтобы хоть на время убежать от мучительной «абстяги». А «сексоголик» (обожаю этот термин за содержащуюся в нем наивную надежду на то, что жена должна всерьез поверить в существование подобной болезни) делает свое «туда-сюда-обратно» не потому, что он испытывает от этого кайф – а лишь для того, чтобы не сдохнуть от скуки…
Одной фразой это можно сформулировать так:
Человек зависимый принимает отсутствие кнута за пряник.
То бишь, определяет для себя счастье как состояние, когда его не бьют.
Поясню на примере любовной зависимости.
Девушка, страдающая этим недугом, с легкостью готова поверить в то, что ее «любимый» действительно не уходит к ней от жены лишь из-за детей. Ведь и правда, он так любит своих двадцатипятилетних малюток… Да и вообще – он человек крайне порядочный! (В отличие от всех тех, кто мог бы в этом хоть на миг усомниться.)
Но почему она так «подсела» на женатого дядечку с сединой в бороде и бесом в ребре? Неужели она искренне надеется на то, что сможет когда-нибудь получить от него что-то, кроме бурного предстарческого секса? И это при том, что она отнюдь не столь наивна, когда принимает от своего молодого коллеги с работы подарки к 8 марта, стоимость которых приближается к размерам его месячной зарплаты…
Ответ прост.
Она бежит от «ломки». Той «ломки», которую испытывает каждый раз, как только начинает хоть чуть-чуть трезветь…
«Пряника» в виде «счастливой семейной жизни» с пытающимся нагнать упущенные годы развратником ей в любом случае уже не видать. Самое ужасное, что в глубине души она и сама это отлично понимает. Лишь «кнут» ее детских обид на ушедшего папу и рухнувших подростковых амбиций по отношению к мальчику из соседнего класса… Разве она не имеет права хотя бы мечтать о том, чтобы раз в месяц укрыться от его хлестких ударов в объятиях «своего любимого»?
Вы хотите, чтобы она посмотрела на вещи реально? Глядя на такие кнуты даже г-н Захер-Мазох воскликнул бы: «Захер мне такой мазох!» (уж простим беднягу за столь грубое выражение).
Вы слышали что-нибудь про «стокгольмский синдром»? Погуглите, очень рекомендую… Ведь понятие «психологии заложника» действительно очень многое объясняет. Ключевое слово, объединяющее столь разные на первый взгляд ситуации – слово «зависимость».
Заложник реально зависит от захватившего его террориста. Любое сопротивление «смерти подобно» не в аллегорическом, а совершенно конкретном смысле слова. Чтобы внутренне не самоуничтожиться, он вынужден как-то психологически приспосабливаться к своему ужасному положению. И его бессознательное (поверьте мне, оно действительно существует) предлагает ему единственно возможный выход: увидеть в своем захватчике не монстра, каковым он на самом деле является – а ангела, восстанавливающего попранную справедливость всеми доступными ему способами. Остается лишь до конца понять «тайный смысл» его действий и… встать на «защиту справедливости» вместе с ним. При этом одновременно решается две противоположных по смыслу задачи: выйти из ступора и перестать замечать, что ствол «калаша» все еще направлен в твою сторону.
Но самое странное начинается тогда, когда заложник наконец-то оказывается на свободе. Удивительным образом он вдруг начинает чувствовать себя… виноватым(!). Объяснение, которое лежит на поверхности, состоит в том, что он не смог вовремя себя защитить (нечто подобное переживают практически все жертвы физического насилия). Однако, и в этом главная «нестыковка» – его чувства адресованы не столько освободителям, сколько… захватившим его террористам! Его начинает преследовать странное ощущение, что будто бы, оказавшись на свободе, он предал некое «таинство», в которое его посвятили захватчики. Да, конечно, он ненавидит их как никогда, ведь будучи заложником он не мог себе этого позволить. Если бы подобные чувства вырвались тогда наружу, это грозило бы ему смертью, и поэтому он вынужден был их в себе подавлять. Но если от безысходности он хоть на мгновение поддался искушению увидеть в них «ангелов» – то он уже в ловушке…
Суть этой ловушки состоит в том, что неадекватная (чрезмерная, несправедливая, необоснованная – называйте ее, как хотите) агрессия всегда чревата тем, что возвращается к человеку в виде чувства вины (психологи называют это «аутоагрессией»). Даже сам помысел обидеть невинного не проходит для человеческой совести безнаказанно. А ведь ангелы невинны… Повторюсь: «хоть на мгновение поддался искушению увидеть в них ангелов». При том напряжении, в котором все это время находился заложник, его воспоминания с легкостью превращаются в вечность. И именно тогда, когда заложник уже оказался на свободе, он не только может дать волю своим чувствам – у него появляется время на то, чтобы «остановить мгновенье». И именно тогда внутри него начинает раскручиваться тот парадоксальный «ангельско-дьявольский» маховик, который вновь и вновь превращает агрессию в вину – и обратно.
Параллели с «любовной зависимостью»? Их множество: начиная с «внезапного умопомрачения», характерного для «любви с первого взгляда», кончая бесконечным чувством вины перед тем, кто уже долгие годы держит тебя в «любовных заложниках». Чтобы занудно не разжевывать каждую из них, я придумал для читателей (вернее – читательниц, ведь именно женщины страдают этим недугом чаще всего) небольшой тест.
ТЕСТ НА ЛЮБОВНУЮ ЗАВИСИМОСТЬ
• Вы влюбились в него с первого взгляда?
• Впервые в жизни вы встретили столь сильного и мужественного человека?
• Он значительно старше вас?
• В его поведении есть налет трагической таинственности?
• Объективные обстоятельства не позволяют вам быть вместе?
• Он очень мучается из-за того, что не может ничего изменить?
• Вам периодически бывает его очень жалко?
• Вы твердо знаете, что он самый честный и порядочный человек в мире?
• Вы чувствуете себя виноватой за то, что требуете от него невозможного?
• Он никогда не обращает внимания на других женщин?
• Никто не в состоянии до конца понять его, кроме вас?
• Он скрывает некоторые факты своей биографии, чтобы вас не ранить?
• Вы растеряли старых подруг, потому что они перестали вас понимать?
• Ваши чувства к нему крайне противоречивы?
• Иногда он очень напоминает вам отца, но вы гоните от себя эти мысли?
• Вы готовы на все, лишь бы он был счастлив?
• Вам очень трудно понять некоторые из его поступков?
• Когда вы вместе, то забываете обо всем?
• Периоды разлуки становятся для вас все более невыносимыми?
• Вам часто кажется, что все проблемы в вас самой?
Хотите подсчитать баллы и узнать диагноз?
Тогда смело добавляйте себе еще один балл за утвердительный ответ на этот вопрос.
P.S. Информацию об оnline консультации семейного психолога Бориса Новодержкина можно получить на его сайте www.bori.ru